Н. С. Морозову

Был очень рад получить твоё письмо, милый друг Никита Семёнович. Я тоже собирался давно тебе писать, но оказался ещё ленивее на письма, чем ты, так как ты всё-таки раньше мне написал, чем я. Впрочем, у меня есть оправдание: мне нечего было писать. Давно у меня не было такого скверного лета, как в этом году, и если я захочу его описывать, то мне придётся говорить только о болезнях. Я болел почти половину лета, жена была очень больна до 15-го июля и, наконец, моя девочка маленькая, кроме последних двух-трёх недель, была тоже больна. Я получил возможность заниматься именно две-три последние недели, но и тут заболел ангиной и пролежал всю последнюю неделю. Ты, конечно, сам поймёшь, Никита Семёнович, что вопрос о занятиях моих сам собой отпадает: я ничего не сделал и надеюсь только на то, чтоб хоть остающиеся полтора месяца покойно поработать. Вот как дела сложились!.. Мне и писать обо всём этом неприятно, потому что как подумаю, что ничего не сделано — тоска одолевает! Видимо, и Вы не особенно весело прожили лето, если решили его окончить. Я подразумеваю под этим переезд в Москву. Неужели там так нехорошо было, что даже в Москве в такое время лучше? А что же может быть хуже Москвы летом? Зато ты работал и, главное, много сделал, счастливый! Тебе везде хорошо будет, потому что у тебя душа удовлетворена, и все, и всё кругом лучше кажется, когда готовая работа на столе лежит... Хоть ты и пишешь, что ленив писать письма, может быть, соберёшься черкнуть мне ещё несколько строчек! Очень меня обрадуешь!

Твой С. Рахманинов

P. S. Мой привет Вере Александровне.