Н. С. Морозову

Милый друг Никита Семёнович, мы здесь уже шесть дней, но ничего ещё не видали. Всё время уходит на искание квартиры или дачи. Пока ничего нет подходящего! Вчера ездили с той же целью и с тем же результатом в Пизу. Завтра жена едет в Виа Реджио. Мы ходим пока только почти ежедневно на площадь Микель-Анджело, и я восторгаюсь чудным видом оттуда. Вот всё, что я пока знаю во Флоренции. Перед тем как перейти к делу, хочу узнать, как вы живёте. Как Вера Александровна и Вера Никитична? Теперь просьба. Спишись с Сахновским (Тверская застава, Петербургское шоссе, левая сторона. Собственный дом) и будь добр сходить к нему повидаться с Свободиным, который живёт у него, и переговори с ним о моём сценарии, прилагаемом здесь. Посмотри его сам раньше и извести, с чем не согласен. Твоего сценария пока не получал и очень интересуюсь, с какой стороны ты подошёл к этой работе. Итак начинаю.

Картина I. Терраса дворца Саламбо. По роману (Глава III) «говорит жалобным, тягучим голосом, как будто призывает кого-то к себе и вместе с тем приветствует богиню, царицу земли. Перевела глаза на луну и восторженная речь полилась из её уст.

Обращение к луне
Обращение к Таните совсем по роману. Разговор с Таанах (игру в „небаль“ выкинуть). Упоминание об Амилькаре. Приход Сахабарима. Далее совсем по роману. Рассказ Сахабарима: сотворение мира. Просьба Саламбо о Таните. Отказ. Окончить картину известием, что армия варваров возвращается в Карфаген. („Вдруг жрецу показалось, что со стороны Туниса стелется будто туман по земле...“ и т. д.)».

Конец I картины.

II картина. Под стенами Карфагена. В лагере. В шатре Мато. Мато не должен рассказывать всю сцену встречи его с Саламбо, о чём сама Саламбо (по Флоберу) будет рассказывать в одной из следующих картин. Он должен начать только с того, что мысль о Саламбо, которую он видел в Карфагене, не даёт ему покоя. Это короткое вступление. Приходит Спендий. Следующая сцена должна быть построена из нескольких глав. Чтоб это было более понятно, я выпишу почти все слова, кроме монологов.

Входит Спендий. (Гл. I.) «Пошёл прочь», крикнул ему Мато (стр. 14). «Нет», отвечал тот, «ты освободил меня из тюрьмы, и я весь принадлежу тебе! Ты мой господин». Мато молчит. «Послушай», говорит Спендий, «не относись так презрительно к моему ничтожеству. Я столько времени жил в Карфагене (а не в городе, как у Флобера), что как змея могу незаметно пробраться в его стены». «А мне какое дело до этого?», говорит Мато. Спендий продолжает так: «Какие там сокровища, сколько богатств». Сейчас же следует монолог: «Понимаешь ли меня, воин!.. Тогда мы с тобой оделись бы и т. д.» до слов «Карфаген наш, нападём на него». — «Нет, — прервал его Мато. — Надо мной тяготеет проклятие». Оглядывается кругом себя и говорит: «Где же она?» — «Ты страдаешь», — спросил тихо раб (стр. 24. Гл. II). «Не могу ли я чем помочь тебе? Отвечай. Господин! Господин!» Наконец Мато говорит ему тихо: «Слушай, это гнев богов! Дочь Амилькара преследует меня. Я боюсь её, Спендий! Поговори со мной! Видишь, я болен. Я хочу выздороветь, испробовал всё и т. д.» (по Флоберу) до слов: «Ах, я уверен, что камни оживляются под её сандалиями, а звёзды небесные склоняются, чтобы лучше её видеть». Тогда Спендий говорит: (глава IV, стр. 50) «Господин, если в груди твоей бьётся сердце полное отваги, я проведу тебя в Карфаген». — «Каким образом?» — «Поклянись повиноваться мне во всём без возражений и т. д.» — «Клянусь именем Таниты». «Я исполню своё обещание», говорит Спендий (гл. V начало, стр. 52). «Помнишь, как на рассвете с террасы дворца Саламбо я показывал тебе Карфаген? Мы были сильны тогда, но ты и слушать не хотел. Господин! — продолжает он, — в святилище Таниты находится таинственное покрывало, упавшее с неба, и прикрывающее богиню Танит». «Я знаю это» — «Хочешь, я поведу тебя туда, чтоб его похитить» и т. д. по Флоберу до крика Мато: «Идём». Чем и кончается картина. Мне эта картина очень нравится, хотя она и будет так же скучна, как «Скупой Рыцарь». 1-я картина. Вот ещё что мне хочется, чтоб Мато начал эту картину в очень приподнятом тоне возгласом: «Саламбо». Пожалуй, хорошо, если вначале он расскажет публике, как Саламбо на пиру поднесла ему кубок и сказала: «Пей» — это можно взять.

Картина III. Храм богини Таниты. Здесь происходит похищение заимфа. Флобер даёт здесь мало слов, но по его канве надо, может быть, несколько расширить эту сцену. Кстати, в уста Спендия надо вложить непременно ремарку Флобера, которой Спендий будет утешать испуганного Мато, что: «никому в голову не приходило, чтобы кто-нибудь отважился на подобное преступление и т. д.» Вот ещё самое главное: перед тем как прийти к храму Мато и Спендию, я хочу, чтобы там произошло маленькое богослужение богине Танит, хотя Флобер и говорит (на стр. 54), что «в тёмные безлунные ночи не совершались в храме никакие религиозные обряды». Но кто же нам мешает сделать ночь «лунной». Здесь надо выдумать только 16 строчек слов и одно восклицание, которое бы было возможно повторять несколько раз.

После обряда все расходятся, наступает тишина, и наши герои входят. Пусть взойдёт (по Флоберу) безмолвный жрец, пусть они его убьют и войдут в открытую жрецом дверь. Как же им взойти в храм, пусть выдумает либреттист.

4-я картина у Саламбо. Пусть, по Флоберу, висит на воздухе постель и около неё скамья, при помощи которой влезали на постель. Пусть, по Флоберу также, виден только край красного тюфяка и кончик маленькой босой ножки, если против этого ничего не имеет нога примадонны. Приход Мато. Всё по Флоберу, без изменения. Вбегают женщины, слуги, рабы. Суматоха. Крик Спендия: «Спасайся — они бегут». Проклятие Саламбо и выход Мато. Конец 4-й картины. Я считаю, что здесь 2 действия, в каждом по 2 картины.

5-я картина. — Целое действие. Храм Молоха. Сцена полна народа (старейшие). Это, так сказать, заседание парламента. В начале старейшие должны возвестить публике, что их дела с варварами плохи, и что вся надежда на Амилькара, которого они ждут. Кстати, этот Амилькар интересный человек для музыки. Его приход надо подготовить, поэтому очень желательно, чтоб упоминание о нём было бы, если возможно, в начале предыдущей картины. В первых двух оно есть. Как быть во вторых двух? Нельзя ли и там его имя втянуть, хоть в одной из картин. Итак, входит Амилькар. Его встречают словами хотя бы из начала главы (крики народа): «Привет тебе, благословение! Око Камона!» (Что это значит? кто это Камон! в словаре не нашёл).

Амилькар приближается к канделябру (стр. 85), бросает в него порошку и т. д. Слышится чей-то резкий, пронзительный голос, за ним другой, и вдруг все старейшие, жрецы Амилькара поднялись и запели Гимн, который обрывается, по Флоберу. Амилькар вынимает с груди статуэтку «Истины» и всё идёт дальше по роману, пожалуй, даже без пропусков вплоть до упрёка от Саламбо. Как бы только половчее после его гнева перейти на его согласие: (конец VII главы) «Светила Ваала, я принимаю командование над войсками против варваров» и крики старейшин (как раньше что ли): «Привет тебе, благословение». Вся сцена должна быть написана короткими фразами со стороны старейшин.

Картина VI. У Саламбо. Она одна. Ей надо сделать сцену, заполненную хотя бы воспоминаниями о виденном заимфе (по Флоберу), о лице её отца, который к ней пришёл после заседания старейшин, и вообще описанием своего душевного состояния. Входит Сахабарим и рассказывает ей, что её отец окружён тремя армиями Мато и что спасение республики и отца зависит от неё, и далее по роману. Кончается тем, что Сахабарим заставляет её преклонить колена и произнесть клятву (по роману). После ухода жреца сейчас же и сборы в путь, одевание, короткие с промежутками разговоры с Таанах. Уходит. Таанах плачет.

Картина VII. У Мато в лагере. Всё совсем по роману, т. е. Мато входит в свою палатку вместе с Саламбо и начинает сцену словами: «кто ты», и до конца по роману. Теперь важный вопрос. Внемли мне. Надо ли делать что-нибудь дальше? Не кончить ли оперу этой картиной? т. е.: (стр. 148) «В голове постели блеснул кинжал. В груди девушки шевельнулось кровожадное чувство, почудились чьи-то голоса, нашёптывающие недобрые слова. Она подвинулась, схватила кинжал. Шелест платья разбудил Мато, он потянулся губами к её руке. Кинжал выпал. Вдруг раздались крики, и палатка осветилась зловещим светом. Лагерь Ливийцев в пламени. Крики: „Мато! Амилькар приближается. Мы побеждены“ и т. д. Мато выбегает, а Саламбо остаётся одна, подходит к заимфу, снимает его, и „грустно поникнув головой, стояла она перед своей заветной мечтой“». Нельзя ли этим кончить, чтобы не делать ненужной последней картины, где смерть Саламбо мало понятна. Что же касается смерти Мато, то она поймётся из самих криков наступления Амилькара, который спалил весь лагерь. Подумай об этом. Я главное внимание уделил Саламбо. С неё начал, ею кончил и даю её название опере. Не достаточно ли этого? Я выбрасываю также совсем Нар-Аваса. Он положительно лишний, по-моему. Надо выдумать только несколько заключительных слов для Саламбо. Может быть, её заставить умереть, упасть, так, как у Флобера в конце?

Итак, если тебе это понравится (мой сценарий), съезди к Свободину, объясни ему, что мне не надо оперного либретто, а нужно драму, и закажи, чтобы он мне присылал какую-нибудь одну картину скорее. Скажи, что все слова надо буквально взять из Флобера, только скомпоновать их в стихи, что все декорации из Флобера и описание их также языком Флобера. Чтоб он не боялся длинных диалогов. Сократить всегда можно. В случае, если мой сценарий ты найдёшь совсем никуда негодным, сообщи. Но хотя одну мою картину чтоб Свободин мне выслал, а там спишемся.

Мой адрес: Флоренция: Poste restante.

Твой С. Р.