H. С. Морозову

Милый мой друг Никита Семёнович, я таки собирался тебе написать ещё раз. Это будет уже последнее моё письмо к тебе, если, конечно, всё благополучно будет.

Начну с того, что вот уже неделю, как Ириночка больна. Вся её болезнь заключается в кашле, и мы сначала боялись коклюша. Кажется это не коклюш, как и доктор говорит, но он же прибавляет, что из такого состояния коклюш может образоваться.

Третьего дня велел отказаться от заказанных билетов в Москву, а сегодня всё-таки разрешил их записать опять. Он прибавляет, что до определённого решения этого вопроса о коклюше потребно три недели сроку. Мы же утешаемся тем, что Ириночке не хуже делается, а скорее лучше, хотя это улучшение и не очень заметно. Таким образом теперь мы немного успокоились и считаем, что отъезд Наташи состоится всё-таки 3-го мая (старого стиля).

Я занимаюсь целыми днями и горю в огне. Я ужасно опоздал с своей работой. Так как ты в прошлом письме был недоволен мной, т. е. моим неопределённым изложением, то я сегодня хочу эту неопределённость исправить, так как теперь всё-таки много наладил. Предпоследняя моя работа — это опера. Я закончил, т. е. написал один акт. (Перемены некоторые ещё необходимы.) Когда я его кончил, он меня гораздо меньше стал удовлетворять, к сожалению. Эта моя работа — секрет. Сейчас я кончаю фортепианную Сонату. Вторую часть я вчера кончил писать. Остаётся одна последняя, но кончу ли я её в эту неделю до отъезда в Париж — не знаю. Скорее нет. Эта работа не секрет. Кстати... Третьего дня я играл Сонату Риземану, и, кажется, она ему не понравилась. Вообще я начинаю замечать, что что я пишу за последнее время — то никому не нравится. Да и у меня самого часто является сомнение, не ерунда ли это всё. Соната безусловно дикая и бесконечно длинная. Я думаю, около 45 минут. В такие размеры меня завлекла программа, т. е., вернее, одна руководящая идея. Это три контрастирующие типа из одного мирового литературного произведения. Конечно, программы преподано никакой не будет, хоть мне и начинает приходить в голову, что если б я открыл программу, то Соната стала бы яснее. Это сочинение никогда никто играть не будет из-за трудности и длины, а может быть, ещё, что самое главное, из-за её сомнительных музыкальных достоинств. Одно время я хотел эту сонату сделать Симфонией, но это оказалось невозможным из-за чисто фортепианного стиля, в котором она написана.

Надеюсь, теперь ты будешь удовлетворён моей ясностью.

Я очень по тебе соскучился и хочу тебя скорее видеть. На этом основании я тебе дам телеграмму из Варшавы о дне моего приезда, чтоб ты был вечером дома, тогда я к тебе приду. Я думаю, что этот день будет 17 или 18-е мая.

Уезжаю в Париж в пятницу на той неделе 4-го мая.

Наташа днём раньше в Москву. Надеюсь теперь до свиданья.

Твой С. Р.