Н. С. Морозову

Милый мой Никита Семёнович.

Пишу тебе ещё несколько строк. Твоё письмо от 9-го декабря пришло как раз вовремя. Сегодня рождество, 25 декабря, а в письме ты и Вера Александровна поздравляете меня с праздниками. Хочется и мне Вас поздравить и пожелать Вам всего лучшего. Пожелания эти шлются, конечно, от чистого сердца. Очень мне понравился приведённый в письме твоём разговор с Верой Александровной относительно присылки мною денег. Всех твоих беспокойных разговоров она и «слушать не захотела», сказала только: «поблагодари, а разговоры брось». Золотые слова, особенно последние. Я их ещё бы сократил, выкинув бы первое. А вот не хорошо, что ты после прочтения нескольких книг, захотев написать по поводу их, не написал. Сколько раз я говорил тебе, что люблю твои письма и что они доставляют мне радость. Жизнь моя здесь проходит почти так, как ты её себе представляешь, т. е. изо дня в день концерты, а в промежутках упражняюсь на фортепиано. Сейчас на праздниках этих концертов нет, но зато я должен делать рекорды для граммофонов и механических роялей, так что на праздниках моё времяпрепровождение можно перефразировать так: делаю рекорды, а в промежутках упражняюсь на фортепиано.

В этом году сезон маленький; в феврале концерты кончаю и в конце марта собираюсь уехать в Европу. Поеду отдыхать и лечиться. Если ты меня спросишь от чего, то на это будет трудно ответить; пожалуй, вернее всего и от старости. Не знаю, в какой стране находятся подходящие курорты. Семья едет со мной. Ирина в январе кончает университет, а Таня ещё через полтора года. Из-за меня ей придётся прервать занятия в школе. Жалею, что слух о целой серии написанных мною фокстротов неправилен. Охотно бы их написал, так как люблю в них их своеобразный и неподражаемый ритм.

До свиданья. Всем твоим кланяюсь.

С. Рахманинов