Упорнее ли работают учащиеся музыкальных учебных заведений России, чем студенты других стран. Возможно ли вообще правильное сравнение. Славяне вошли в историю не благодаря своему прилежанию. Временами, мне кажется, славяне бывают известны своей ленью. Они любят мечтать, идеализировать. Они также очень нетерпеливы. У американцев гораздо больше терпения. Музыка, однако, огромная движущая сила, и славянин, полюбивший музыку, забывает, что он трудится, и находит так много радости в своём искусстве, что ничто не может остановить его развития. Например, Шаляпин, один из величайших русских современников, почти ничему не учился. Он слушал знаменитые русские хоры; но всё, что он знает о музыке, опере, пении и актёрском искусстве, он благодаря силе своего гигантского гения воспринимал от своих друзей-артистов. Разумеется, он работал, но вряд ли сознавал это, настолько наслаждался радостью творчества. Величайшее искусство всегда творится бессознательно. Конечно, нужны годы напряжённого труда, чтобы достичь высокой цели. К вершинам искусства нельзя воспарить наподобие ангела; необходим подъём в гору. Но разница заключается в том, что великий артист обычно забывает о трудностях, настолько его энтузиазм и любовь к тому, что он делает, скрадывают его тяжкую работу. И на самом деле, чем талантливее русский студент, тем меньше он осознаёт, что он трудится. Это характерная и неискоренимая национальная черта. И лишь кажется, будто наиболее талантливые работают очень мало.

Представляется до некоторой степени удивительным, что после Шопена не появилось никого, кто обогатил бы фортепианную литературу так великолепно, как это сделал он. При всём уважении к Листу, произведения которого представляют собой весьма важный шаг в развитии фортепианного искусства, Шопен до сих пор остаётся в зените. Его утончённое чувство звуковых красок, его великолепные гармонии и всегда подлинно пианистическое выявление возможностей инструмента делают его произведения своего рода Библией для пианиста. Если вы знаете творчество Шопена, вы практически знаете всё, что можно сделать в сфере создания пианистических эффектов высокого художественного значения. Сочинения Шопена настолько «удобны» для руки, что большинство студентов, кажется, не понимает, что их следует изучать с терпением и усердием. Терпение, терпение и ещё раз терпение — это великое благо для студента, который хотел бы добиться законченного исполнения. Творения Шопена надо изучать с таким же терпением, с такой же тщательностью, как и сочинения Баха. У великого художника, гения, каждая нота весома.

В настоящее время американская публика, кажется, более, чем во многих европейских странах, рационалистична и яснее понимает существенные элементы прекрасного в музыкальном искусстве. По моему мнению, Европа страдает своего рода заразной манией какофонии, представленной в произведениях ультрасовременных композиторов. Взгляните на программы и затем послушайте то, что называют теперь музыкой. Американцы слишком реалисты, слишком практичны, чтобы дать себя обмануть такой «материей» только потому, что её преподносят как новинку. Пусть у нас будет такая новая музыка, какую может сотворить только величайший гений мира; пусть она будет богатая и оригинальная; но прежде всего пусть она основывается на старинных принципах подлинной красоты, а не на фальши в искусстве.

Однако решение неизбежно выносит время, и каждый музыкант сознаёт тот факт, что многое из созданного, подобно футуристической музыке, было преходяще и теперь уже выходит из моды, находясь на пути к полному забвению. Пусть появится другой Шопен и принесёт миру новые красоты пианизма. Помимо всего того, что я играю в течение концертного сезона на эстраде, я дома просто для одного только удовольствия постоянно играю Шопена. Наслаждение — проиграть его совершенные пассажи. Каждая нота в его сочинениях кажется как раз на том месте, где она должна произвести самый тонкий эффект, всё на своём месте. Ничего нельзя ни прибавить, ни убавить.

Я верю в то, что музыку можно называть специфически фортепианной, то есть в том смысле как назвали бы её немцы — klaviermässig. Для фортепиано было написано много несвойственных его природе произведений. В этом отношении примечателен пример Брамса. Римский-Корсаков — может быть, величайший из русских композиторов. Однако теперь никто не играет его Концерт, потому что это произведение не klaviermässig. С другой стороны, концерты Чайковского часто исполняются, ибо они хорошо ложатся под пальцы. Даже из моих собственных концертов я предпочитаю Третий, а мой Второй концерт неудобно играть, и из-за этого он нелегко воспринимается публикой. Григ, хотя и не принадлежит к числу великих мастеров пианизма, обладал даром прекрасно писать для фортепиано в чистом стиле klaviermässig. Его пьесы всегда приятно играть, и они часто изысканно красивы.

Положить пределы искусству композиции для фортепиано никоим образом нельзя. Можно ещё многое сделать. Это пленительная область; будет ещё много исследователей, которые откроют чудесные перспективы, подобные тем, что нашёл Шопен, а не ужасные и вызывающие отвращение пропасти, как это заметно в творчестве некоторых современных футуристов. Элемент контраста один из самых сильных в искусстве. Он немыслим без света и тени. Выразительный диссонанс красив, но нескончаемая какофония, доведённая до безжалостных крайностей, никогда не бывает и не может стать искусством.