Н. Д. Скалон

Большое вам спасибо, дорогой мой ментор, за рамку, которая, кстати сказать, ни к чему мне не пригодилась, потому что портреты висят у меня на стене, а рама будет лежать у меня, в моём столе, как залог памяти и внимания ко мне Вашего Превосходительства. Эта рамка будет дожидаться вашего портрета, который мне обещан и который я жду с большим нетерпением; но, впрочем, мало ли что мне обещано — вероятно, мне и рамке придётся ещё долго ждать этого портрета; хорошо ещё если дождусь, а то, может быть, и не дождусь, так и останусь с вашим обещанием, что мне и рамке недостаточно.

Теперь довольно о рамке и о себе. В последнем своём письме Вера Дмитриевна, т. е. брикушка, мне пишет, что вы едете 26 на «Пиковую даму». Не говорю наверно, но всё-таки очень может быть, что и я на этом представлении буду; а если буду на представлении, то, значит, рискну взойти в ложу к генеральшам Скалон, чтобы напомнить о своём существовании, а так как швейцара в ложе у вас, наверное, не будет, то и неловко вам будет меня не впустить к себе, а мне только этого и нужно, потому что раз я попал туда, то вместе с этим я попал в царствие небесное. Вы только не огорчайтесь, дорогая Тата-ба, и не приходите в отчаяние. Успокойтесь! Больше пяти минут сидеть у вас не буду, потому что очень хорошо знаю, что надоедать неприлично. Вот вам идеал скромности, дорогой мой ментор.

С. Рахманинов