Н. Д. Скалон

Где вы, милая Татуша! Нельзя ли узнать также, где ваши сёстры? Что они? Что с вами лично? Недели полторы отправил Лёле письмо, на которое ответа не получил. Рассчитывал за свои четыре страницы хоть одну получить, но ошибся. Впрочем, бог с вами! Не стал ли у вас бывать опять Яковлев?

Мои дела обстоят всё так же скверно. Я начинаю, кажется, страдать чёрной меланхолией. Факт! Этой меланхолии я предаюсь не менее часу в день. Сегодняшний же день она поглотила весь, и я даже сегодня дураком ревел. Всё-таки креплюсь. Мне это очень дорого. Вечером я решаюсь из театра уходить; утром решаюсь на этот день хоть остаться. Водки и вообще вина я ещё не начал пить, хотя почти каждый день бываю в числе приглашённых С. Мамонтовым в трактире, где сижу и молчу, но я готов дать почти честное слово, что, если дела не изменятся, то я начну пить. Меня к этому очень тянет.

Татуша, я умру к концу сезона от чёрной меланхолии. Смотрите, плачьте больше! Приходите ко мне на могилу, хотя в те дни, когда вы наперёд уверены, что ни Ершова, ни Глазунова, ни Яковлева у вас не будет. У меня на могиле будет каменная плита (мне это очень хочется), которую поставите, вероятно, вы в память прежней любви ко мне — больше некому за неё заплатить деньги. Вот вы на эту плиту и садитесь. Распустите ваши волосы! Клянусь своей гордостью, своим самолюбием, своей незамаранной честью (все скверные качества, не подходящие в наше время), что вы будете походить на Офелию. На вашем лице должны быть слёзы, на ваших устах слова моего романса «Сон», посвящённого вам, в котором мне, между прочим, снились хорошие люди. Насидевшись вдоволь, отправляйтесь в частную оперу на какое-нибудь представление, где я был дирижёр без дирижёрского места. И тут посидите. Измените тут только ваш вид. Здесь ваши глаза должны метать молнии; уста произносить проклятия по адресу погубивших меня. Волосы придётся также привести в порядок, не то будет лирический вид всё-таки, который здесь не у места. Удовольствия вы, конечно, не получите, да это и неудивительно. И не в вашем положении люди от нас не уходят удовлетворённые.

Проделавши такую процедуру несколько раз, можете отправляться к себе в Петербург, на ваши «Среды», например. Отпускаю вас с миром. Ваша печаль (я её допускаю во имя прежней любви) скоро уляжется, вы начнёте опять скоро «хорошеть» и даже, пожалуй, не пожалеете о том, что мне так редко писали, когда я ещё жив был.

С. Рахманинов