М. И. Чайковскому

Многоуважаемый Модест Ильич!

Я получил оба Ваши письма и, извините меня, только сегодня могу на них ответить.

Прежде всего о Гутхейль (извиняюсь и за него также). Я передал ещё весной Гутхейль Ваши условия, но, возможно, что вопрос о собственности либретто в отдельном издании я не так поставил, как следует. Может быть, я позабыл о нём упомянуть, а может быть, наоборот, перепутал и сказал ему, что право издания принадлежит ему. Как бы то ни было, но во всей этой истории неприятной виноват один я.

Гутхейль просит Вас уступить ему Ваше либретто, с правом издания его в отдельном виде, за 400 рублей. Вы же, кажется, назначили ему плату в размере 500 рублей, таким образом вопрос всего в 100 рублях. Что же касается остальных Ваших условий, то они касаются меня. Т. е. Вы не получаете авторских с Императорских театров, но пользуетесь правом получать их с провинции. В этом случае Ваш гонорар или процент вычитаются из моего поспектакльного гонорара. Так ли это? Этот вопрос мне мало знаком. Но если это так, то этот пункт уже не касается Гутхейль, как я сказал, а касается одного меня, а я на него охотно соглашаюсь.

Теперь о самом либретто. Когда я его получил, я пришёл прямо в ужас от той массы поправок, которые Вы сделали. Если бы Вы на них настаивали, мне бы пришлось многие места капитально переделывать. В последней редакции у Вас некоторые слова заменены другими, и с другими ударениями, есть места, где прибавлены лишние слова, и, наконец, есть места, где Вы вычеркнули две фразы совсем, что уже совсем невозможно для переделок.

Потом ещё заметил, что раньше в либретто был «Галего», а теперь «Галеотто». Ввиду того, что у меня есть Ваш весенний экземпляр с Вашими поправками тоже, на который именно я и писал музыку, и этот текст уже переведён на немецкий язык, я буду Вас очень просить, уважаемый Модест Ильич, разрешить мне держаться старого текста. Я посылаю Вам экземпляр либретто, где я изменил всё так, как у Вас было раньше. Ещё я очень жалею, что из-за этого и от того, что я за неимением совсем свободного времени не мог написать Вам раньше об этих переделках «Франчески», до сих пор не печатается, и таким образом надежды на то, что она пойдёт в этом году, стало меньше.

Теперь ещё просьба и один вопрос. Просьба в том, что, нельзя ли назвать «Франческу» так: «опера в двух картинах с прологом и эпилогом», а не «опера в пяти картинах». Вопрос такой: очень ли это грубо звучит «Паоло», а не «Паоло». Если вы мне скажете, что это нехорошо, я переделаю.

Позабыл ещё об одной просьбе. Не можете ли Вы мне, Модест Ильич, написать ещё одну вставную арию для Паоло. Я всё боюсь, что 2-я картина куцая. Я, может быть, успел бы ещё сочинить её. Теперь буду ждать Вашего ответа. Извините меня ещё раз за всю эту кашу, которую я заварил.

С искренним уважением к Вам С. Рахманинов