Л. Д. Скалон

Давно вам не писал, дорогая Людмила Дмитриевна, вследствие того, что чувствовал себя скверно, к тому же работы бездна, после которой у меня голова ломится от боли. Но, пожалуйста, не объясняйте моё молчание нежеланием вам писать. Меня последнее время и в Москве не было. Я ездил отдыхать и был вёрст за сто от Москвы, поехал охотиться на лосей в большой компании, думал, что рассеюсь хотя немного, но эта охота мало помогла мне.

В моё отсутствие пришло письмо от вашего отца. Пожалуйста, попросите у него извинения за то, что я так долго не отвечал ему, хотя я в письме к нему уже извинялся за это. Хотел писать также вашим сёстрам, но получил вчера письмо от них, благодаря которому набрался такого страха, что даже и описать не могу. Меня там все ругают, кажется, кроме вас, поэтому я вам и пишу без всякой боязни.

В последнем письме ваших сестёр я прочитал то, что мне никогда не приходилось ни читать, ни слышать. По словам ваших уважаемых и превосходительных сестёр я прежде всего выхожу противный человек. Могу только жалеть об этом. Затем пишут, что они ждали моего ответа больше чем две недели. Спросите их, пожалуйста, по какому календарю они живут? Удивляюсь, как такой календарь могла пропустить цензура. Затем я отбиваю у «всех» всякое расположение к себе. Скажите вашим сёстрам, что это слишком рискованно ручаться за всех. Дальше выходит то, что я плачу грубостью за любезность. Скажите им, что если они не знают, положим, китайского языка, то пусть они о нём не судят. Потом, как они пишут, я со своей «глупой» гордостью восклицаю, что мне никого не надо. Передайте им, что я завидую их тонкому слуху, потому что они слышат то, чего нет на самом деле.

Потом мне даются советы житейской мудрости. Передайте им мою глубочайшую благодарность за это. Затем они пишут, что я их ужасно злю. Передайте им, что я здесь ни в чём не виноват — виноват их характер, благодаря которому они злятся. Дальше меня просят взяться «за ум». На это я бы мог многое возразить, но я не желаю и молчу поэтому. Этим «умом» кончается их письмо. И все эти фразы были направлены на меня потому, что я, не бывши в Москве, должен был почувствовать хотя бы святым духом то, что у меня здесь лежит письмо, на которое я должен ответить.

Напомните вашим сёстрам одну комедию, которая называется «Много шуму из ничего». Может быть, у ваших сестёр есть этот святой дух, но у меня, у простого смертного, его нету. Я этим даром, к моему великому несчастью, не владею. Затем передайте вашим уважаемым сёстрам моё великое почтение.

Жду от вас всё-таки хоть несколько строчек, дорогая Цукина Дмитриевна, но притом мягких строчек, потому что другие ни к чему не ведут. Постарайтесь написать скорее, так как я уезжаю из Москвы 25-го декабря.

Всего хорошего вам.

Преданный вам Рахманинов