Л. Д. Скалон

Долго мне пришлось ждать от вас ответа на моё письмо, милая Людмила Дмитриевна, я было уже потерял всякую надежду на то, что вы меня в конце концов вспомните. Долго я доискивался также причины этого молчания, но так и не нашёл её. Написал трём сёстрам письма, причём (кажется) очень милые, а они и не думают на них отвечать, только через несколько недель они, наконец, спохватились и вспомнили о том, что у них есть, кажется, знакомый в Москве, который к ним очень хорошо относится, ну, пожалуй, давай ему напишем — и написали.

От вас получил письмо от первой. Всё-таки благодарю и за этот поздний ответ; я всегда бываю так рад, когда получаю письма, вообще и от вас в особенности. Распечатавши ваше письмо, я увидел, наконец, причину вашего молчания. Оказывается, вы выезжали — это дело! В этом случае прошу мне простить всю первую страницу этого письма, ибо я уверен в том, что после этих выезжаний можно не только меня позабыть, но и кого-нибудь поважней из ваших друзей. Этот факт следует почти всегда после выездов. Ну, конечно, позабыть не навсегда, а на известный промежуток времени. Всё-таки вы мне написали и... моя великая благодарность вам за это.

Вы мне поставили довольно много вопросов в вашем письме; собираюсь на них сейчас отвечать. Вы меня спрашиваете о состоянии моих дел. Каких дел? У меня их два: музыкальные дела и житейские. Если вы спрашиваете про первые, то они порядочны, если про вторые, то они «беспорядочны». Затем вы меня спрашиваете о времени постановки «Алеко» и о действующем персонале в нём. «Алеко» идёт в первый раз недели через полторы. Участвуют в нём: Корсов, Клементьев, Власов, Дейша-Сионицкая.

Дальше вы спрашиваете о Яковлеве. Я с ним познакомился и слышал, как он поёт мой романс. Сказать вам по правде, мне не очень понравилось, как он поёт. Он исполняет его уже чересчур «салонно». Не говорю уже о его переделках в этом романсе: они слишком незначительны и чересчур неуместны. Ещё вы спрашиваете меня о том, где я проведу лето. На это ещё не могу вам ответить, знаю только то, что в первых числах мая удеру отсюда — куда? Ещё неизвестно, а если известно, то только одному богу, который всё видит, всё знает, но, к несчастью, ничего не говорит.

Прощайте, Людмила Дмитриевна.

С. Рахманинов